— Нет, не помню. Я не читала, — бормочу я и чувствую, что краснею.
— Предателей, — негромко говорит он и гасит свет.
Мне очень хочется возразить, крикнуть, что это глупость, но я давно знаю, что о подобных вещах спорить с ним бесполезно. Что бы ему ни говорили, он никогда не перестанет винить себя. Поэтому я просто меняю тему — в надежде его хотя бы отвлечь.
— О чем вы сегодня говорили с Гарри?
Он тяжело вздыхает — конечно, он видит меня насквозь, даже в темноте.
— Трансформационные зелья. Серпентарго. Метка. Волдеморт.
— И что ты о нем думаешь?
— О Волдеморте? — фыркает он. — Ничего хорошего.
— Нет. О Гарри.
Снова вздох.
— Он не нравится мне гораздо меньше, чем я предполагал.
Из дневника Гарри Поттера (18 июля, 13:30)День сегодня выдался омерзительный.
Хадсоны позавчера всей семьей укатили к каким-то родственникам — до понедельника, и теперь в компании верховодит Майк. Вчера еще ладно, он просто ходил по городу задрав нос — мне-то что? Но сегодня…
Началось все утром, когда я выбрался в сад почитать. Дамблдор предусмотрительно заколдовал все мои учебники, так что магглы видят похожие книги для маггловской школы. В общем, для всех посторонних я, сидя под яблоней, старательно изучал учебник химии для старших классов.
Я как раз добрался до сравнительного анализа зелий, где используется кровь различных драконов, когда у меня над ухом раздался протяжный голос:
— При-и-ве-ет, Дже-ейми!
Я поднял голову. Рядом со мной стояла Кэти Принс. Учитывая, что калитку я лично запирал накануне вечером, она, должно быть, перелезла через забор. Интересно, как ей это удалось в такой обтягивающей юбке?
— Привет, Кэти, — ответил я, старясь сосредоточиться. «Кровь венгерской хвостороги обладает худшими исцеляющими качествами, чем кровь ее уральской родственницы…»
— А что-о ты чита-а-ешь?
Я молча показал ей обложку.
— Ва-ау! Интере-е-сно?
— Очень.
Я изо всех сил старался не ухмыляться. Видела бы она, что тут на самом деле! Особенно схему кровеносной системы тибетского шестикрыла… с указанием наилучших точек сцеживания венозной крови — это для боевых зелий — и артериальной — для исцеляющих. Визжала бы сейчас на всю Буковую.
— Тебя па-а-па заста-а-вля-я-ет, да? — она распахнула глаза и захлопала ресничками. Дура. Я теперь понимаю, почему Пит с ней не встречается.
Хотя вообще год назад я бы точно не взялся летом читать что-нибудь по зельям — кроме того, что необходимо для эссе, конечно. Одно из двух: или я превращаюсь в Гермиону, или это Снейп на меня влияет. Рон, когда узнает, упадет в обморок.
— Нет, — ответил я, утыкаясь в учебник. — Я люблю химию.
— А-а, значит, ты хо-очешь быть как па-апа? Так ми-и-ло…
— Угу, — буркнул я в надежде, что она отстанет. Не тут-то было. Через минуту она уже сидела рядом со мной, обнимая меня за шею и заглядывая через плечо в книгу. Я понял, что пахнет жареным. Я-то не вижу, что ей показывают Дамблдоровы чары! А ну как она что-нибудь спросит?
— Дже-ейми, а э-это что-о? — она ткнула пальцем в зародыш черного гебридского в разрезе.
— Смит, сволочь, ты что делаешь?
От калитки (черт, неужели я ее все-таки не запер?) к нам быстро шел разъяренный Майк. Кэти с визгом отскочила от меня и бросилась к своему забору.
Я понял, что ситуация перестает пахнуть жареным и начинает вонять керосином. Майк был ниже меня, но значительно шире в плечах… Оставив учебник под яблоней, я пошел ему навстречу.
— Послушай, Майк… — я чувствовал себя героем дешевой мелодрамы.
Однако тратить время на разговоры Майк не стал. От первого удара я уклонился, второй разбил мне губу, и через пять секунд мы уже катались по земле.
Не знаю, чем бы все это кончилось, но вдруг нас обоих окатило ледяной водой. Майк наконец отцепился от меня и откатился в сторону. Я сел, отплевываясь. Над нами с пустым ведром стоял Снейп.
Я задумался, во что же перейдет мелодрама дальше — в триллер или в комедию.
Снейп между тем внимательно и молча нас разглядывал. Мне не привыкать, а вот Майк при виде сурового Снейпа стал тихо и медленно пятиться к калитке. Я между тем поднялся и тщетно пытался отряхнуться. Левый глаз у меня стремительно заплывал, на левом колене красовалась дыра — я где-то за что-то зацепился, пока мы катались.
— Будь так добр, — тихим убийственным голосом начал Снейп, — позаботься, чтобы этого, — он кивнул в сторону Майка, — я здесь больше не видел.
Майка как ветром сдуло. Снейп спокойно подошел к яблоне, подобрал мой учебник и вдруг ухмыльнулся.
— Неужели вы не поделили учебник по зельеварению?
Я скривился.
— Нет. Его… девушка решила, что химия — это очень интересно. А Майк решил, что не очень.
— Ясно, — он жестом велел мне идти за ним, и направился к дому. На крыльце он обернулся. — До среды из дому ни ногой.
Я открыл было рот, но Снейп смерил меня таким взглядом, что я его тут же закрыл.
— Я не позволю, чтобы мой сын шлялся по городу в таком виде. А синяк у тебя теперь дня четыре не сойдет, это точно, — он снова усмехнулся. — Иди, приводи себя в порядок, дитя улиц.
Я пошел к себе, умылся, переоделся и пошел на кухню — приложить к глазу лед. Единственное, что меня утешало, — это то, что у Майка фингалов будет два.
На кухне Тонкс читала местную газету.
— Что с тобой? — ахнула она, вскакивая на ноги и роняя стул. Снейп меланхолично поставил стул на место, налил себе кофе и сел за стол.
— Наш героический гриффиндорец пострадал из-за дамы, — хмыкнул он. — Оставь его, шрамы украшают мужчин.
— Не из-за дамы, а из-за дуры, — обиженно буркнул я, левой рукой прижимая к глазу примочку со льдом, а правой пытаясь налить себе кофе.
— А есть разница? — поинтересовался Снейп, потом сжалился надо мной и налил мне кофе сам.
Тонкс возмущенно фыркнула и стукнула его газетой по голове.
— Оставлю без обеда, — пригрозил Снейп.
— А меня Джейми накормит! — гордо отозвалась Тонкс.
— И будет у меня мыть котлы до окончания школы, — парировал Снейп.
— Знаете что, — опасливо сказал я, — я, пожалуй, лучше пойду.
Глава 5. Неделя четвертая
Интерлюдия 15: Северус (23 июля, 10:45)Наконец-то я в доме один.
Еле-еле дождавшись среды, Поттер, как он сам выразился, «рванул» с приятелями в кино, да еще и Тонкс с собой прихватил. Несмотря на дождь — погода опять переменилась, и уже второй день льет как из ведра — они сообщили, что вернутся только к вечеру, так что у меня есть часов восемь-девять, чтобы насладиться тишиной и покоем.
Кстати, я теперь знаю, почему Поттер все время шляется по школе по ночам: у него явным образом аллергия на замкнутые пространства. К концу четвертого дня сидения в четырех стенах он был почти настолько же невразумительно раздражителен, как обычно во время учебного года. Я с удивлением обнаружил, что с начала лета уже успел привыкнуть к тому, что мальчишка не хамит, не огрызается и не хлопает дверями. И даже в какой-то момент пожалел об этом домашнем аресте, но отменять свое решение было бы непедагогично, поэтому пришлось терпеть. Тонкс же просто старалась избегать нас обоих… днем.
По вечерам же она теперь постоянно пытается вовлечь меня в разговор. Ума не приложу, зачем. Я совершенно уверен, что ей не интересно, почему я люблю Киплинга, а Байрона не люблю, отчего я терпеть не могу готическое безумие Бодлера (это к Люциусу), но с удовольствием погружаюсь в витиеватое многословие Готье, и чем же так притягательна «геенна из четырнадцати строк».[6] Однако это весьма огорчительно, потому что если раньше мне успешно удавалось делать вид, будто я в спальне один, то теперь это совершенно невозможно. Альбус, старый хрыч, по-видимому забыл, что мне, в отличие от некоторых, не сто пятьдесят. Или он еще больший садист, чем я думал.
Впрочем, сегодня у меня есть возможность отдохнуть от жены, которая мне не жена, от сына, который мне не сын, и… а все Альбус, будь он неладен! Я же знаю, что он затеял это все только для того, чтобы примирить меня с Поттером. И, что еще хуже, ему это явно удалось. Хотя его методы следовало бы запретить как особо жестокие. «Чего и ждать, когда лекарство изготовлял такой аптекарь?»[7] Впрочем, что толку жаловаться на жизнь? Лучше наслаждаться тем, что есть — пока есть возможность. В данном случае, тишиной, шелестом дождя за окном и гением бессмертного де Вега…
Придумано великолепно.А знаешь, старые рецептыСчитают кровь нетопырейИспытанным и верным средствомДля выведения волос…[8]
И ведь верно, между прочим, считают, хотя, разумеется, не в чистом виде… Что-то не дает мне сосредоточиться, и вдруг я понимаю, что внизу уже две минуты кряду звонят в дверь.
